Грандиозная королевская прихоть по имени Мафра

Мелодичный бой курантов на время заглушил грохот тяжелых солдатских ботинок. Раз-два, раз-два... Десятки крепких парней в камуфляже деловито впечатывали рифленые подошвы в гладкие, отполированные веками каменные плиты. Для военнослужащих, расквартированных в португальском городе Мафра, очередной день службы, как обычно, начинался с утренней пробежки. И только затейливые колокольные перезвоны напоминали, что это не просто гарнизон, а часть богатой и противоречивой истории древней страны. Куранты давно отыграли, а солдаты все бежали вдоль бесконечного фасада странноватого комплекса зданий. Вот здесь, в этом городе и в этом дворце26 октября пройдет юбилейный 20-й саммит Россия-ЕС, чем и объясняется мой особый интерес к Мафре.

 

На вид невозможно определить, каково предназначение этого сооружения. Отчасти он напоминал дворец, отчасти -- собор, а в чем-то походил на старинные, добротные казармы. Миновав наконец обе островерхие колокольни, желтый, административного вида корпус и массивную угловую башню, военные остановились у шлагбаума. Дальше и впрямь начинались казармы. Этого я не ожидал, потому что располагались они все в том же комплексе, обозначенном в большинстве путеводителей как "Монастырь и Базилика Мафры".

 

В гидах, правда, это сооружение именовалось еще и "королевским дворцом", что, само по себе, уже выглядело некоторым перебором. Но, очевидно, и этого португальцам показалось мало. Что ж, их можно понять. Столь грандиозное строение, а точнее -- целый квартал, способный вместить едва ли не все население городка, грех не использовать по максимуму. Дворец-монастырь, а именно так, пожалуй, звучит его самое краткое и точное определение -- явление, не ограничивающееся Мафрой. В соседней Испании есть всемирно известный Эскориал, тоже органично совмещающий резиденцию монарха с божьим храмом.

 

Собственно, этот, более ранний опыт и был взят за образец португальским королем Доном Жоау V, когда у него в начале XVIII века возник замысел возвести нечто, угодное Господу. За давностью лет многие подробности стерлись, многие превратились в легенды, а многие дошли в нескольких версиях. Поэтому, прежде чем ехать в Мафру, весьма кстати будет прочесть роман португальского лауреата Нобелевской премии Жозе Сарамагу "Воспоминания о монастыре", не раз издававшийся на русском языке.

 

Его действие как раз происходит в то время, когда в городе началось строительство дворца, и дело не только в этом. Писатель долго и дотошно изучал документы эпохи и труды современных историков, но как человек порядочный с первых же строк честно предупредил читателей: книга, изданная в 1982 году, не может точно отобразить то, что случилось в годы 1720-е. Поэтому роман весьма уместно открывается зачином, позаимствованным из сказок: "Жил-был однажды король, который дал обещание возвести монастырь в Мафре. Жили-были однажды люди, которые построили этот монастырь. Жил-был однажды безрукий солдат и женщина, обладавшая сверхъестественной силой. Жил-был однажды священник, который хотел летать и умер сумасшедшим. Все это было когда-то".

 

Полет воображения литератора прихотливо перемешал правду с вымыслом. Главные герои романа, бывший солдат Балтазар и его возлюбленная Блимунда, оказавшиеся в Мафре и преследуемые святой Инквизицией, спасаются, улетая на фантастической рукотворной птице-пассароле, которую мастерят вместе с падре Бартоломеу Гужмау.

 

Последний, между прочим, фигура -- историческая, а его пассарола -- не что иное, как первый воздушный шар, усовершенствованный и доработанный впоследствии братьями Монгольфье. В книге Гужмау наполняет воздухоплавательный аппарат чудесным эфиром, состоящим из "воли людей", которая в момент смерти или проявленной ими слабости отлетает от тела к звездам. А улавливать сбежавшую волю помогает волшебница Блимунда.

 

Бурная фантазия, как всегда у Сарамагу, соседствует с сочными зарисовками, создающими живые картинки эпохи. И тогда "жили-были" превращаются в историческую хронику, вдруг обретшую краски, запахи и плоть. Вот Дон Жоау V, абсолютный монарх, получивший на родине прозвище Король-солнце, отдает супружеский долг Марии-Анне Австрийской, пытаясь зачать наследника. Вот сонмы нищего люда под окриками и кнутами надсмотрщиков горбатятся на великой стройке, выполняя обет венценосца, который поклялся воздвигнуть самый большой и роскошный на всем белом свете монастырь, если Бог все же дарует ему продолжение рода.

 

"В целом мире не сыщешь другого народа, который тянул бы лямку столь же рьяно, как наш", -- горько восклицает писатель. Вот рыщут ищейки Инквизиции, которым повсюду мерещутся ведьмы и нечистая сила. А вот простой народ от души веселится, несмотря ни на тяжкие напасти, ни на усталость. Кажется, стоит только оглянуться, и прямо за углом, на узкой улочке или игрушечной площади столкнешься с одним из героев романа.

 

Так и есть. Вон он стоит в скверике, сам Жоау V. Правда, бронзовый, но оттого не менее напыщенный и надутый, чем у Сарамагу. А вот и бравый солдат Балтазар. Правда, изображенный на стене кафе, но такой же жизнерадостный и неунывающий, как в книге. Видно, не зря "Воспоминания о монастыре", выдержавшие десятки переизданий и переведенные на десятки языков, стали самым популярным произведением лауреата. Люди восприняли его фантастических героев так же естественно, как будто они были их знакомыми и соседями.

 

"Люди те же ангелы, только родившиеся без крыльев, в этом вся красота, родиться без крыльев и обрести их, на то и дан нам ум, а раз дан ум, будут и крылья", -- восклицает падре Гужмау. Вольнодумный священник добивается своего, пассарола взмывает в небо. Выполняют дерзкую задачу и строители храма. Невиданное сооружение, порожденное прихотью португальского деспота, возносится ввысь, продолжая удивлять и в ХХI веке. Дворец-монастырь настолько велик, что буквально поглощает остальную часть города. Колокольни и купол храма видны с любой улицы, из любой подворотни. От постоянно нависающего над домами колосса никуда не скрыться.

 

Сам город, напротив, смотрится из дворца низеньким и плоским, и так было с самого начала. "Перспектива, открывающаяся из Базилики, малоинтересна, -- писал в 1787 году англичанин Уильям Бекфорд. -- Оттуда видны только крыши незначительной деревни и песчаные дюны, возвышающиеся над узкой полоской океана. Слева вид ограничен крутыми горами Синтры, а справа хоть какое-то отдохновение глазу дает сосновая роща, раскинувшаяся в усадьбе виконта Понте де Лимы".

 

Впечатление полного господства дворца-монастыря над городом подтверждается цифрами. Фасад здания протянулся на 220 метров, а высота приближается к сотне. На сорока тысячах квадратных метров площади разместились почти девять сотен залов, в которые ведут пять тысяч дверей. А за двумя с половиной тысячами окон скрывается несметное количество произведений искусства. Такая махина не может зрительно не раздавить городок, которого бы не было вовсе, не возникни у короля мысли о храме.

 

Мафра появилась благодаря тому, что вокруг дворца стихийно разросся лагерь строителей. С самого начала на стройке работали тысячи, а в последние несколько лет их количество доходило почти до сорока тысяч. Если прибавить к этому семь тысяч надсмотрщиков, неустанно следивших за тем, чтобы рабочая сила не отлынивала и не сбежала, и сотни начальников, то становится ясно, что город просто не мог не возникнуть.

 

Историки утверждают, что поначалу монарх не помышлял о столь масштабном свершении. Когда в 1717 году в фундамент был заложен первый камень, речь шла о скромном монастыре, где нашла бы приют чертова дюжина монахов-францисканцев. 28-летний монарх на большее и не надеялся. Только что завершилась война за испанское наследство, не принесшая Португалии, несмотря на союзничество с победившей Англией, больших дивидендов. Казна не могла потянуть дорогостоящее предприятие, предполагавшее одни расходы.

 

Вскоре, однако, положение заметно улучшилось. В Бразилии, крупнейшей португальской колонии, началась разработка крупных месторождений золота и алмазов. Лиссабонский двор стряхнул с себя финансовые путы и занялся крупными проектами, где первенство принадлежало Мафре. Учившийся в Италии немецкий архитектор Иоган Фридрих Людвиг, которого португальцы на свой манер переделали в Жоау Фредерику Лудовисе, разработал новый, куда более амбициозный проект.

 

Вместо церквушки он начертил величественный храм с парой высоких колоколен, кельями для трех сотен монахов и полутора сотен послушников, многочисленными залами для короля и свиты. Замысел, выполненный в стиле, объединившем черты барокко и итальянского классицизма, и был принят к исполнению. В 1730 году, тринадцать лет спустя после начала строительства, храм был освящен. Пышные празднества продолжались восемь дней, и о них надолго осталась память в народе.

 

Результат нечеловеческих усилий, напрягших страну, оказался своеобразным. Снаружи и дворцовая, и монастырская части вряд ли способны произвести неизгладимое впечатление. Подобные здания можно встретить в различных странах Южной Европы. "Мраморной безвкусицей" называл Мафру классик португальской литературы Алешандре Эркулану. Можно с ним не соглашаться, но бесспорно то, что уникальность комплекса заключается не в архитектуре, а в его размерах и внутреннем убранстве.

 

С этой точки зрения ничего подобного не существует ни в Португалии, ни где бы то ни было еще. Чтобы в полной мере оценить своеобразие дворца-монастыря, надо непременно в него зайти. Часть комплекса занимают военные, но самое интересное увидеть можно. Регулярные экскурсии проводятся и по королевской, и по монастырской части. Ограничения существенные, но их только два: посетители не имеют права разгуливать без сопровождения, а любая съемка строго запрещается.

 

Так что тем, кто привык запечатлевать "на цифру" каждую минуту своей драгоценной жизни, в данном случае придется полагаться исключительно на память. Невозможность пользоваться фотоаппаратом и видеокамерой обостряет восприятие, но запомнить все невозможно. Зал сменяется залом, каждый следующий не похож на предыдущий, у каждого свое предназначение, отделка и обстановка, а время пребывания ограничено.

 

И все же, многое из увиденного остается. Как забыть опочивальни короля и королевы, разделенные между собой 232 метрами мраморных коридоров? А охотничий зал, где, помимо увешанных чучелами стен, из рогов и шкур благородных оленей, косуль и кабанов целиком сделана вся мебель? А зал развлечений, где собраны, кажется, все возможные настольные игры, существовавшие до открытия электричества? А монастырская аптека с ее здоровенными лекарственными склянками, которыми, в самом что ни на есть прямом смысле, можно без проблем убить лошадь? А выставка медицинских инструментов, больше похожих на орудия пыток инквизиторов, но, как утверждают, помогавших ставить на ноги захворавших монахов?

 

Что говорить о библиотеке, по праву соперничавшей с книгохранилищем старейшего университета в Коимбре. Этот двухэтажный зал длиной со спринтерскую беговую дорожку заставит каждого истинного библиофила задрожать и почернеть от зависти. Два его полуэтажа, отделенные друг от друга изящной галереей в стиле рококо, на всем протяжении сверху донизу заполнены почти сорока тысячами фолиантов ХV--ХVIII веков, среди которых немало редчайших первых изданий.

 

Ин-октаво, ин-кварто, ин-фолио в солидных кожаных переплетах с золотым тиснением сортировались по темам. Но были и исключения -- запрещенные и еретические книги. Они также отбирались в королевскую библиотеку, однако найти их мог только главный хранитель. На обложках выводились названия, не имевшие ничего общего с содержанием работ, опасных для незрелых умов.

 

Не меньший интерес вызывает и монастырская часть, занимающая свою долю комплекса, но не отделенная от королевской барьерами или стенами. Кельи монахов скромны, но аккуратны и отнюдь не убоги. Францисканский орден, приглашенный Жоау V, поощрял отказ от собственности и строгую аскезу, но королевский дворец требовал определенного уровня и для отрешенных от всего мирского францисканцев. К тому же, некоторую часть удобств можно было объяснить заботой о душе.

 

Так, даже в монастырском лазарете больные монахи могли участвовать в службе. Их кровати располагались таким образом, что в специально проделанные окна они видели и слышали все, что происходило в храме. Во второй половине ХУШ века во дворце приютилась художественная школа во главе с итальянским скульптором Алессандро Джусти, получившая известность за пределами Португалии.

 

Итальянцы всегда ценились в Мафре. На Аппенинах закупались скульптуры и картины, мебель и мраморные плиты. Жоау V не жалел денег, выбирая самый дорогой камень и ценные породы дерева. Чтобы доставить тяжелые плиты до места назначения, приходилось сначала переправлять их на судах, а последние километры везти на повозках, запряженных быками. По тому же принципу, только в Антверпене, приобретались и колокола для курантов.

 

Легенда гласит, что, узнав цену, выставленную фламандскими мастерами, король так удивился дешевизне, что решил удвоить заказ и построить не одну, а две колокольни. Как бы то ни было, Мафра располагает сразу двумя равнозначными курантами, позволяющими играть сложные мелодии. На одной башне висит 47 колоколов, на другой -- 45. При этом самый тяжелый, чей звук разносится по окрестностям на многие километры, тянет на десяток тонн, а самый легкий -- на тридцать килограммов.

 

Невозможно исполнить в другом месте и звучащие здесь органные произведения. Во дворце установлены целых шесть инструментов, что породило собственный неповторимый репертуар, а в наши дни стало хорошим поводом для проведения летних музыкальных фестивалей. Расцвет продолжался недолго. В 1807 году, спасаясь от наполеоновских войск, португальский монарх, захватив с собой лучшие произведения искусства и самую ценную мебель, бежал в Бразилию. Оттуда он вернулся спустя полтора десятка лет в окружении царедворцев, но без картин и кресел.

 

Куда подевалась большая часть увезенных из Мафры произведений искусства, остается неизвестным. В 1834 году стряслась новая беда. Закрылся монастырь. Доморощенные либералы сделали то, что не пришло на ум иностранным завоевателям. Победив в гражданской войне консерваторов-монархистов, они издали декрет о роспуске религиозных орденов, и монахам пришлось идти по миру и осваивать светские профессии. С тех пор монастырская часть дворца больше никогда не функционировала по прямому назначению.

 

К концу ХIХ века Мафра все больше превращалась в летний королевский развлекательный центр. Сюда, в основном, приезжали на охоту. В окрестностях городка, помимо мелкой дичи, водились олени, кабаны, а также такие встречающиеся только на Пиренейском полуострове виды, как иберийские волки и орлы Бонелли. Да и как им было не водиться, если рядом с дворцом, огороженный высоким забором, стоял заповедный участок площадью в восемь с лишним сотен футбольных полей, на котором дозволялось охотиться исключительно членам королевской фамилии.

 

Наступил ХХ век, и монархи повторили путь монахов. В 1910 году революционеры свергли Мануэла П. Бежав из Лиссабона, последний король Португалии в последний раз переночевал во дворце, а наутро переехал в расположенный в нескольких километрах порт Эрисейра. Когда-то через него в Мафру завозились заморские материалы и колокола. Теперь Эрисейра стала свидетелем последних минут португальской монархии. Увидев гнавшихся за ним на автомобиле революционеров, Мануэл П поднялся на борт королевской яхты и отплыл в изгнание в Англию.

 

В отличие от монархии заповедник ущелел, и в нем, как и встарь, гуляют и олени, и волки. В 2003 году сильный лесной пожар опустошил большую часть территории, но непоправимого не случилось. Огонь уничтожил больных и слабых животных, а здоровые и сильные спаслись. По-прежнему разрешена и охота. Только теперь для участия в ней обязательным условием стала не королевская кровь, а инструктор, следящий за тем, чтобы не нарушались правила и не превышалась квота.

 

Для тех же, кто не приемлет подобного кровожадного отдыха, есть вегетарианские пешие маршруты, позволяющие издали полюбоваться на фауну Мафры. В самом здании водится еще один вид существ, не только охраняемый, но и специально разводимый -- летучие мыши. Без их помощи, поясняют служители, не могла бы существовать библиотека дворца. Крылатые полуночники несут действенную вахту, поедая насекомых и оберегая от порчи драгоценные книги.