Все журналы
главная
журналы
анонсы
статьи
новости
персоны
о проекте
ссылки


Для того, чтобы не пропустить изменения на нашем сайте и быть в курсе новых возможностей, подпишитесь на рассылку новостей, указав свой e-mail.

Рассылки Subscribe.Ru
Новости проекта "Все журналы"


Каталог журналов
В наш каталог принимаются все журналы, которые можно купить в Москве. (регистрировать журнал)


Спонсоры страницы:



Статьи из журналов > Досуг и развлечения > Баку. Ностальгическое путешествие


Баку. Ностальгическое путешествие


Автор: Валерий Джалагония
Источник: "Эхо планеты" - N24 (22-28 июня 2007)

Чтобы понять этот город, надо взглянуть на него с верхней точки и увидеть бухту, которую он обтекает широкой плавной дугой, а по ночам полощет в ней свои огни. Максим Горький, буревестник революции, ездивший отдыхать от нее в Италию, считал, что Бакинская бухта напоминает Неаполитанскую. Когда в 80-е годы я до нее добрался, то сделал несколько слайдов, а вернувшись в Москву, усадил друзей с бакинскими корнями перед полотняным экраном и стал показывать. Кадр за кадром.
 
"Что это?" -- спросил я после просмотра. Некоторые сказали: "Баку", кое-кто узнал Неаполь, и все согласились с Горьким: очень похоже. А самый упертый патриот стал доказывать, что Бакинская бухта красивей...
 
Мы с сыном, исторические бакинцы, давно хотели показать свой город внуку Алеше, который, что свойственно его поколению, к шестнадцати годам успел много чего повидать. Съездил на Кипр, в турецкую Анталию, несколько лет прожил в Нью-Йорке, однако на родине предков так и не побывал. И вот прошлым летом, когда он окончил школу, мы решили этот пробел восполнить.
 
Заказали через Интернет номер в отеле, только что построенном в Новханах на Апшероне, и отправились туда прямо из Бакинского аэропорта. Ландшафт за окном машины был унылым: зона полупустыни -- выжженная солнцем земля с силуэтами допотопных нефтяных качалок, которые все еще ухитряются что-то высасывать из апшеронских недр. Но это так, перевернутая страница истории. Большую азербайджанскую нефть добывают в иных местах -- на каспийском шельфе за десятки километров от Баку.
 
Поблизости от Новханов встретились два озера, но оба оказались соляными и давно высохли. Это позволило увидеть, как добывается соль: ее нарезают на кирпичи и укладывают штабелями для просушки. Мы попытались заинтересовать этим процессом Алешу, но он мрачно спросил: "Это и есть Неаполь?"
 
Что поделаешь, такова особенность Баку: подъезды к нему на редкость безрадостны. С одной стороны, это по контрасту увеличивает эмоциональный эффект от встречи с красавцем-городом. А с другой... А с другой, я все же надеюсь, что у властей столицы Азербайджана, переживающего экономический бум, дойдут когда-нибудь руки и до "подъездных путей".
 
К этой мысли я возвращался не раз и позднее, пока мы покрывали на маршрутке путь от Новханов до Баку или обратно. В этих жарких, тряских рейсах тоже можно было что-то для себя открыть. Меня, к примеру, умиляло, что стоило войти в салон женщине, как все без исключения юнцы вскакивали, чтобы уступить ей место. Никаких подсказок со стороны старших -- вежливость на уровне врожденного рефлекса. Общественному транспорту Москвы такое и не снилось. Я назидательно посмотрел на Алешу, но обнаружил, что он тоже вскакивает. Правда, местные сверстники его опережали.
 
Отель оказался огромным. Обслуга, набранная здесь же, в Новханах, и наспех обученная, явно терялась в этих просторах и выглядела немного испуганной. Зато номер был вполне европейского уровня: кондиционер, которым можно управлять с ручного пульта, телевизор с широким выбором программ, включая московские (есть также турецкие, немецкие и, само собой, азербайджанские), мини-бар, ванна с раздвижной прозрачной кабинкой. И горячая вода круглые сутки! "А разве бывает иначе?" -- спросил меня внук, несколько удивленный моим восторгом.
 
Еще как бывает! Для Апшерона с его традиционным дефицитом влаги стабильная подача воды, да еще горячей, -- большой прогресс. Во времена моей молодости каждая бакинская семья старалась обзавестись персональным водохранилищем: в ванной под потолком укреплялись жестяные баки, в которых по ночам, когда пользователей меньше, можно было накопить резервную влагу. В бак полагалось бросить серебряную ложку: считалось, что это смягчает воду. Хотя шолларская вода (по названию местечка, из которого она вытекает) и так хороша. Рубик из "Мимино", нахваливавший воду в Дилижане (вторую в мире после Сан-Франциско), явно не пробовал шолларской, а то бы он изменил нумерацию. Звон струй, бивших в жестяное дно, врываясь в сон, навевал ассоциации с шумом летнего дождя.
 
Ну а мы засыпали под рокот Каспия. Его неистовая синева ударяла в глаза сразу же, как выйдешь на балкон. На фоне этой природной красоты пара бассейнов внизу и походившие на гигантских рептилий разноцветные трубы аквапарка, главной гордости отеля, явно проигрывали.
 
На первую встречу с Каспием мы отправились утром сразу после завтрака. Пандус, начинавшийся в отеле, выводил прямо на теплый пляжный песок (в полдень он уже обжигал). Там же, где на него накатывает море, он в любое время суток остается прохладным. Песок Апшерона, отполированный волнами до зеркального блеска, не спутаешь ни с каким другим -- упругий шелк! Мои голые подошвы узнали его сразу -- так нельзя забыть руки матери. Я присел на корточки и потрогал Каспийское море. "Вот она, родина!" -- сказал я про себя, чуть смущаясь глуповатой улыбки, которую ощутил на губах.
 
"Ну, как, можно конкурировать с Неаполем?" -- спросил я Алешу, только что вынырнувшего из волн и намеревавшегося снова скрыться под ними. "Что Неаполь! Теперь будем ездить только сюда," -- пообещал внук.
 
А какое это наслаждение -- выйти из Каспия с солеными брызгами на теле и увидеть, что на пластиковом столике у лежаков тебя ожидает янтарный чай в армуды -- пузатых стаканчиках, похожих на электрические лампочки с открученным дном. А рядом в блюдечках -- варенье из винограда и орехов и отдельно -- твердый колотый сахар, если хочешь пить чай в прикуску. Да еще горячий чайничек для добавки, потому что невозможно представить себе чудака, который обошелся бы одним стаканом такого лакомства. Это и есть сервис по-апшеронски. Не знаю места на земле, где чай готовили бы лучше.
 
В Новханах у моря мы провели 10 дней, не без сожаления покидая его, чтобы встретиться с друзьями и окунуться в толчею бакинских улиц. И каждый раз, проходя через прохладный холл, я бросал взгляд на большой бюст Гейдара Алиева, отражающийся в плитах мозаичного пола. Его скульптурные изображения и портреты попадались нам и в Баку, пожалуй, даже слишком часто.
 
И я вспоминал, каким знал этого человека при жизни. Мне приходилось много раз втречаться с Гейдаром Алиевичем, сопровождая его в поездках по стране и за рубежом в качестве тассовского спецкора в ту пору, когда он был членом Политбюро и первым заместителем главы советского правительства. Благодаря этому мне удалось познакомиться со странами, куда по туристской визе не попадешь, такими, к примеру, как Ангола, Северная Корея, Лаос. Но более всего запомнилась поездка по БАМу в июне 1984 года. Тогда нам пришлось перепробовать все виды транспорта -- поезд, самолет, вертолет и даже вагонетки подземной дороги, проложенной в Северо-Муйском тоннеле.
 
Когда команда, сопровождавшая Алиева, садилась в вагончики, в воздухе раздался явственный хруст -- это трещали суставы министра путей сообщения СССР Н.С.Конорева и его коллег, привыкших к мягким сидениям "зилов". В штольне, то и дело хлюпая едва ли не по колено в воде, мы провели 8 часов, полную рабочую смену. Выбравшись на поверхность, Гейдар Алиевич, одетый, как и все, в резиновые сапоги и водонепроницаемую робу, весело кинул толпе, собравшейся поглазеть на высокого начальника из Москвы: "А где цветы? Я сегодня мировой рекорд установил: затащил под землю четырех министров".
 
Алиев разительно отличался от своих кремлевских соратников. Сводя с ума охрану, мог запросто оказаться в самом центре толпы; ломал график запланированных встреч, чтобы появиться в месте, где его никто не ждал; обладал невероятной работоспособностью и -- что поражало более всего -- не стеснялся учиться. Помню, где-то близко к полуночи в Кургане перед встречей с избирателями (тогда он впервые баллотировался в Верховный Совет РСФСР) Гейдар Алиевич пригласил к себе комментатора программы "Время" Калерию Кислову и меня, чтобы посоветоваться, какие фрагменты его выступления целесообразно передать газетам, а какие -- ТВ.
 
В ходе разговора Кислова неожиданно сказала: "Извините, Гейдар Алиевич, вы неправильно ставите ударение -- говорите "досуг", а надо "досуг". "Разве? -- удивился он. -- А я считал, что так и говорят: "индустрия досуга". Теперь буду знать, спасибо". На следующий день Алиев с трибуны раз 15 произнес это злополучное слово (значительная часть речи была посвящена деятельности учреждений культуры) с безупречно правильной артикуляцией.
 
А Горбачев, между прочим, до конца своего президентства продолжал говорить: "начать" и "облегчить". Может, никто не решился его поправить?
 
В 1985 году Гейдара Алиевича постигло тяжелое горе -- ушла из жизни его жена Зарифа-ханум, известный офтальмолог, разносторонне одаренный человек, нежная мать и супруга. Мне тогда позвонил руководитель секретариата Алиева Валерий Гриднев и передал неожиданную просьбу шефа: написать в одном экземпляре, лично для него, о том, как проходило прощание с его супругой.
 
За всю мою журналистскую жизнь мне не приходилось выполнять более сложной работы. Но, кажется, я понял смысл этой просьбы. В тот страшный день Гейдар Алиевич из-за горя порой просто переставал воспринимать происходящее, а ему хотелось сохранить в памяти все, что было связано с самым дорогим для него человеком, в том числе и трагический час прощания. Я написал об этом, как мог, и понимая, что показывать это никому нельзя, сам же перепечатал. В одном экземпляре. Так мне по-новому открылся этот сильный, волевой, очень уверенный в себе человек...
 
После большого перерыва я встретился с ним в Баку в весьма драматичное время -- 16 июня 1993 года. Накануне Алиева избрали председателем Милли меджлиса (азербайджанского парламента), и эта дата позднее была объявлена Днем национального спасения. Звучит, наверное, пафосно, но точно отражает конкретный исторический момент. Я сам видел плакат, с которым в те дни народные толпы встречали в Бакинском аэропорту Гейдара Алиева, срочно вызванного из Нахичевани президентом и главой Народного фронта Абульфазом Эльчибеем: "Приди и спаси твой больной Азербайджан!"
 
Страна была на краю пропасти. На Баку двигались войсковые части Сурета Гусейнова, требовавшего отставки президента. А сам Эльчибей ночью неожиданно сбежал из Баку на самолете. Подготовлены были два маршрута -- Стамбул и Нахичевань, Эльчибей после некоторых раздумий остановился на втором. В общем, полная неразбериха и вакуум власти.
 
Гейдар Алиевич, только-только перебравшийся в кабинет главы парламента, выглядел утомленным -- он несколько ночей не спал, но был, как всегда, собран и энергичен. Чем закончились тогдашние события, хорошо известно -- Алиеву удалось переломить ситуацию, что предопределило возрождение Азербайджана. Однако показательно, что и в тот тревожный день он говорил не только о текущем политическом моменте, но и о делах, вроде бы не самых актуальных, однако представлявшихся ему принципиально важными. В частности, о том, что его тревожит отток из Баку русскоязычного населения.
 
-- Баку должен быть таким, каким он исторически сложился, -- убежденно сказал Гейдар Алиевич. -- А сейчас на нем лежит налет провинциальности из-за наплыва множества случайных людей. Естественно, что какие-то миграционные процессы должны происходить. Но важно, чтобы новые горожане поднимались до уровня столицы, а не опускали ее до себя. Быть может, самая большая вина Народного фронта состоит в том, что он значительно опустил планку культурно-образовательного уровня народа. Утверждался такой настрой: "Русских мы не признаем, евреев не признаем, других, третьих не признаем, есть только мы и мы..."
 
Я вообще против моноэтнических образований, -- подчеркнул мой собеседник. -- Азербайджан и его столица столетиями складывались как место совместного проживания людей разных национальностей. В этом традиционно заключались особенности и примущества Баку. Я всегда стоял на этих позициях и, если удастся как-то стабилизировать обстановку, буду проводить такую политику и впредь. Прежде всего в интересах моего народа.
 
И уже тогда Гейдар Алиев, вскоре избранный президентом Азербайджана, определил главное условие, которое может обеспечить его стране прорыв в будущее, -- ускоренное освоение нефтяных богатств Каспийского шельфа и создание разветвленной транспортной системы для поставки углеводородов за рубеж.
 
Разговоры о том, что Баку вполне может стать "азербайджанским Кувейтом", мне доводилось слышать от друзей, живущих в этом городе, множество раз. Назвать это национальной идеей, наверное, нельзя (искать ее -- занятие преимущественно российское), но национальной мечтой -- безусловно. Последняя поездка в Баку меня убедила, что некоторые ее грани реализуются.
 
Не знаю, можно ли считать это комплиментом, но сегодняшний Баку, динамичный, быстро растущий и очень красивый город, напоминает нефтяной эмират. Иногда мне казалось: если прислушаться, можно услышать, как над ним гудит незримый поток нефтедолларов.
 
Поток не поток, но казна прирастает. Стратегические валютные запасы Азербайджана увеличились до 5 миллиардов долларов, причем собственные резервы Национального банка за год выросли вдвое, а активы государственного нефтяного фонда достигли отметки 1,7 миллиарда долларов. Президент Ильхам Алиев напрямую связывает позитивные перемены в жизни страны с реализацией нефтяной стратегии, заложенной его отцом, преемником которого он стал.
 
Могу засвидетельствовать: никогда еще город на Каспии не выглядел таким ухоженным. Даже древние дома словно сбросили груз лет. Фасады, обработанные пескоструйными агрегатами, посветлели и открыли взгляду забытую красоту старинной лепнины.
 
Более всего меня поразили рыбаки с удочками на нижней террасе Приморского бульвара. Еще лет пятнадцать назад Бакинская бухта была так загрязнена, что чайки, кружившие над ней, имели фирменную отметину -- мазутную подпалинку на брюшке. При ветре с моря (бакинцы называют его "моряна") прибрежную часть накрывал тяжелый слой мазута, такой плотный, что на его лоснящейся поверхности можно было увидеть самые неожиданные предметы. К примеру, сломанную металлическую раскладушку, которая упорно не желала тонуть.
 
Ныне же бухта -- вне зависимости от розы ветров -- отливает бирюзой и пахнет, как и положено приличному морю, солоноватой свежестью. Это в полной мере могут оценить постояльцы отеля, сооруженного на оконечности пирса, глубоко врезающегося в Каспий. Гостиница вместе с рестораном входит в комплекс нового яхт-клуба, способного принимать самые крупные парусные суда, хоть легендарную трехпалубную яхту Романа Абрамовича. Конечно, при условии, что она сумеет добраться до крупнейшего в мире озера, не имеющего связи с океаном. Старый яхт-клуб тоже сохранился. У его причала швартуются прогулочные суденышки.
 
Новостроек в Баку много. Я не сразу понял, чье же место занял дворец с ярким мозаичным фасадом, поднявшийся за массивным зданием Дома правительства. А потом сообразил -- там была мельница, унылое, лишенное окон строение, к которому вела железнодорожная колея. Рассказывают, что его снос сопровождался массовым исходом сильно рассерженных крыс. Куда они сгинули, никто не знает -- возможно, просто растворились в истории. А в нынешнем красавце, именуемом "Ландмарком", расположились посольство Великобритании и несколько западных фирм.
 
Мы долго любовались панорамой Баку со смотровой площадки еще одной городской новостройки -- 16-этажной башни "Иср-плаза" (три первые буквы зданию, в котором комфортно разместились отель, бизнес-центр и ресторан, подарил его владелец по имени Исрафил). Город был, как на ладони, и перемещаясь по площадке со стеклянной оградой, можно было осмотреть его со всех сторон, намечая маршруты будущих наземных путешествий.
 
Некоторые изменения в архитектурном облике города связаны со сменой идеологических ориентиров. Так, демонтирован горельеф "Расстрел 26 бакинских комиссаров" работы известного скульптора Сергея Меркулова. Надо заметить, что это произведение с самого начала вызывало определенные сомнения, поскольку скульптор изобразил коммунаров как античных героев -- голыми. Особенно откровенно выглядели гениталии Степана Шаумяна. В конце концов, чтобы прикрыть грех, к его паху была прислонена гранитная глыба -- своеобразный фиговый листок весом под 100 кг.
 
А от мавзолея 26-ти осталась лишь гранитная фигура пролетария. И от того, что вечный огонь в его вытянутях руках погас, кажется, что он держит чашу для подаяния.
 
В любом случае это уже перевернутая страница истории. Недавно президент Ильхам Алиев открыл в Баку монумент в честь Азербайджанской демократической республики, пришедшей на смену Бакинской коммуне. Просуществовала она недолго, всего 23 месяца, с мая 1918-го по апрель 1920 года, но успела заложить, как сказал президент, традиции демократизма в стране.
 
Древняя история более стабильна, что подтверждает судьба "Ичэри шэхэр" -- "Внутреннего города". Так называют крепость, возведенную в XII веке, из которой Баку пророс, как из колыбели. Хотя первые упоминания о здешней земле, где из колодцев вычерпывали нефть кожаными мешками, относятся еще к VIII веку. Газовые факелы, бившие из почвы, были заметны издали. Тверской купец Афанасий Никитин, зачарованный этим диковинным зрелищем, в своих записках "Хождение за три моря", оставил меткий образ: "Бака, где огнь горит неугасимый".
 
Крепость с ее лабиринтом улочек и переулков, обнесенных стенами из массивных известковых плит, -- это сама спрессованная история. Особенно много легенд связано со знаменитой Гыз галасы -- Девичьей башней. Так в древности называли на Востоке сторожевые сооружения, которые никогда не сдавались врагам, и оставались таким образом "башнями-девами". С бакинской каменной девственницей связывают и другую историю -- с ее вершины бросилась в бушующие волны юная дева, спасаясь от кровосмесительной страсти хана, ее отца. Повторись эта драма в наши дни, она не казалась бы столь романтичной: за прошедшие века море далеко отступило от подножия башни, а разбиваться об асфальт не так красиво...
 
Новое время подарило Бакинской крепости другие истории, некоторые из которых шагнули с ее колоритных улочек на экран. Помните, как лихо, перепрыгивая с крыши на крышу, убегал от преследователей человек-амфибия в одноименном фильме? Эти кадры снимались в Баку. Чтобы совершить описанный подвиг, не обязательно быть олимпийским чемпионом по прыжкам в длину. В Ичэри шэхэр есть улочки, по которым можно передвигаться, держась руками за стены противоположных домов. Очень удобно для пьяных, хотя в Баку их практически не встретишь.
 
Здесь же, в крепости, разыгрывался ключевой эпизод "Бриллиантовой руки" Леонида Гайдая. Внук Алеша извел меня, требуя показать точное место, где поскользнулся герой Юрия Никулина, после чего он очнулся в гипсе. Чувствовалось, что если он этого не узнает, наша поездка окажется неполноценной. Поэтому я ткнул пальцем на один из особенно крутых спусков и объявил: "Тут". А сам подумал: почему до сих пор никто не догадался прибить памятную табличку в честь этого события? Представьте, сколько бы здесь толпилось туристов из стран СНГ, щелкая затворами фотокамер!
 
Зато по кулинарной части гостям полный простор. Ресторанов, кафе и кафешек в Баку уйма. Названия у них самые разные: от новомодных "Релакса" или "Оскара" ( привет из Голливуда!) до банальных "жемчужин". Но друзья чаще всего водили нас по каким-то известным только им местам, скажем, на поселок Монтина, в ничем не примечательную хибару, где для прохлады деревянные полы окатывали из ведер холодной водой. Зато какая там была еда! Горы разноцветной зелени, которую так вкусно есть со свежей брынзой; люля в лаваше; cочный, готовый прыснуть в первый подставленный рот шашлык; золотистая осетрина. Все только что с углей и для аромата обложено кусочками айвы. А в заключение -- гатык: холодная кисло-молочная жидкость, сдобренная пряными травами. Подают ее в высоких фужерах, в которые принято разливать шампанское.
 
На прощанье мы побывали в новом ресторанчике, открывшемся на террасах Баилова, прямо под балконом дома, из которого мы с сыном уезжали в 70-е годы в Москву. Из уважения к гостям хозяин пришел поинтересоваться, как мы себя чувствуем. Звали его Адалят, что в переводе означает "справедливость". Это подвигло меня на тост. Я сказал, что впервые сижу за столом со Справедливостью и чувствую себя прекрасно. Пусть же она будет вечным спутником нашей жизни, куда бы ни забрасывала судьба! Вот такое максималистское требование. Поскольку к тому времени мы отведали кое-что покрепче гатыка, тост был встречен с энтузиазмом, и мы выпили стоя. Непьющий Алеша с губами, слегка перемазанными нар-шарабом, тоже встал и чокался с нами фужером с зеленой водичкой "Тархун".
 
А я радовался, что не остался в отеле, хотя был соблазн после дня, заполненного морем и солнцем, отдохнуть в прохладном номере. Школьный друг сына, которого я знал еще мальчишкой, заехал за нами и ждал в холле. Я отправил к нему младшее поколение, а сам прилег с книжкой. Но не тут-то было! Сын позвонил по мобильнику и сказал: "Спускайся, Вячик хочет тебя обнять". Я засмеялся и пошел к лестнице. На меня словно пахнуло южным теплом и сердечностью, от которой я успел отвыкнуть...
 
Наша слегка разомлевшая компания сидела за столиком в ожидании чая, а внизу пыхтели невидимые за деревьями автобусы, взбиравшиеся на Баиловский склон. И мне вспомнилось, как в военную пору мы мальчишками скатывались по нему на коньке, обгоняя дребезжавшие трамваи. Именно на коньке -- в одном экземпляре, что будет трудно объяснить Алеше. Мы тогда не подозревали, что коньков, дальних предков нынешних роликов, должна быть пара. Один и тот, бог знает, сколько стоил, да, в общем-то, нам его вполне хватало. Конек на правой ноге, левой разгоняешься, а потом приседаешь, выбросив пистолетом освободившуюся конечность, и мчишься с нарастающей скоростью.
 
Это было довольно опасное занятие. В самом низу спуск пересекался с Краснофлотской улицей, и зазевавшись, можно было выкатиться прямо под колеса автомобиля. Но в этом и заключалась жутковатая сладость риска.
 
Баилов был районом военным: в самом центре его располагался штаб Каспийской флотилии. А на склоне, ведшем к морю, среди дурманно пахнувших кустов олеандр были вырыты траншеи. Считалось, что это сделано на случай фашистского десанта. Летом 1942 года немцы были совсем близко от Баку -- они дошли до Моздока. Овладение нефтяными источниками Апшерона гитлеровское командование объявило ближайшей задачей. А генерал-полковник Клейст, возглавивший группу армий "А", поклялся, что выпьет в Баку бокал за здоровье фюрера.
 

Гитлер проявлял особый интерес не только к нефтяным богатствам нашего города, поставлявшему фронту 90 процентов топлива, но и к самому Каспию. Уже много позже я прочитал, что он даже подобрал адмирала для руководства боевыми действиями в этом бассейне. Военные корабли предполагалось подогнать по железной дороге. Однако после Сталинграда фюреру было уже не до того.




Журнал "Эхо планеты"
описание | анонсы номеров | новости журнала | статьи

Статья опубликована 21 Июня 2007 года


© "Jur-Jur.Ru" (info@jur-jur.ru). При полном или частичном использовании материалов ссылка на сайт "Все журналы" обязательна.
Разработка и продвижение сайта - Global Arts

Rambler's Top100