Шампанское в космосе!? Увольте — только отборный коньяк!

После снятия в конце 80-х множества табу на информацию о наших полетах на "Салютах" выяснилось, что наши космонавты привозили на орбиту и водку, и коньяк, и вино. Пили? Пригубляли? Много — да ни в коем разе! Капли. А зачем тогда везли? Куражились, что могли обойти запреты и пригубить напиток, "невидимо" протащенный в корабль? Но как же это можно было потащить что-то на корабль без внимания наземных и, более того, медицинских служб? Да и представить космонавтов, пьющих на орбите, просто невозможно. Автор очень хорошо знает космонавта, который рассказывал, как в течение своего более чем семимесячного пребывания на орбите он с двумя коллегами часто вынимал "контрабандную" бутылку и "чокался" за оставшиеся "внизу праздники". "А вы ее хоть раз открыли?" — спросил тогда я. "Мою нет. Но моя была не одна", — засмеялся он.

 

Но вино было. А кто собственно сказал, что космонавты не вправе или даже не должны выпить глоток-другой того, что древние считали "наполняющим и оздоровляющим кровь соком виноградной лозы" (так сказано у Платона). Ведь все это им рекомендуют врачи. И перед тем, как отправиться в космос, и до того. Красное вино всегда входило и будет входить в рацион космонавтов при подготовке к полетам. Кровь есть кровь, и она требует каких-то, как сказал мне один близкий к космонавтике врач, "разгонных элементов" — в разумных количествах вино это как раз и делает.

 

В последнее время на орбите дела с меню космонавтов здорово изменились: и места на международной станции стало больше, и грузовые корабли могут доставлять такие продукты, какие и не снились первооткрывателям космоса — вплоть до паштетов и изысканых супов.

 

Впрочем, расскажем, что происходит сейчас. А происходит вот что.

 

Как только очередной космический турист Чарльз Симони прибыл на Международную космическую станцию в канун Дня космонавтики в сопровождении экипажа 15-й основной экспедиции Федора Юрчихина и Олега Котова, он угостил своих коллег тщательно приготовленными на земле блюдами французской кухни. Американская компания "Спейс эдвенчэрс" (СЭ), которая по контракту с Федеральным космическим агентством (Роскосмос) занимается маркетингом космического туризма, поспешила оповестить СМИ, что Симони в день праздника решил покуситься на "святая святых" — нарушить "сухой закон", строго соблюдаемый на МКС. По данным СЭ, вино попало на МКС, правда, в виде винного соуса к жареным перепелам.

 

Байки про "сухой" закон в космосе слышу уже на протяжении нескольких десятков лет, как только начали свои полеты советские орбитальные станции, сначала "Салюты", а потом "Мир".

 

МКС, конечно, другой космический мир, полностью нам не принадлежащий, поскольку россияне делят его с американцами. А эти ребята действительно придерживаются строгих порядков насчет алкогольных дегустаций. И при этом россиянам постоянно завидуют (надо учесть, что все наши космонавты и физически, и технически подготовлены гораздо лучше, чем американцы — факт, который сами американцы и признают). А как не завидовать?

 

"Во время твоего полета на "Дискавери" была дегустация французского вина?" — спрашиваю я у летчика-испытателя и астронавта Патрика Бодри, совершившего в составе интернационального экипажа 7-суточный полет на борту американского шаттла с 17 по 24 июня 1985 года. Патрик улыбается и со вздохом говорит, что нет.

 

В качестве личной ручной клади астронавтов он взял разлитую в изящные маленькие бутылочки коллекцию французских вин, чтобы на орбите угостить экипаж национальным достоянием Франции. Но в полете командир шаттла Даниэл Бранденстайн запретил французу открывать вино. Так оно и вернулось неоткупоренным на Землю. Потом Бодри передал побывавшую в космосе коллекцию в Музей вин в Бордо, где она и хранится по сей день.

 

Тему употребления алкоголя в космосе всегда старались обходить. В эпоху застоя наши космонавты, все как один, благодаря официальной пропаганде удивительно напоминали Железного Феликса. Ни малейшего изъяна или отклонения от генеральной линии партии. Ну а в антиалкогольную эпоху Горбачева за распитие спиртных напитков можно было и на Земле лишиться партбилета. Хотя в реальности никаких "алкогольных" злоупотреблений у советских космонавтов на орбите не было.

 

Более того, сами медики по поводу умеренного приема алкоголя в космосе имеют вполне обоснованную точку зрения. Положительную. И научно обоснованную. Один из ведущих ученых Института медико-биологических проблем, отвечавших за подготовку отряда советских космонавтов по медицинской линии, приоткрыл мне в середине 80-х годов завесу "секретности", окружавшую тему употребления алкоголя в космосе.

 

А дело вот в чем. Нахождение в замкнутом пространстве орбитальной станции двух человек, выполнявших весьма насыщенную программу полета, не могло порой не приводить к конфликтным ситуациям.

 

"Даже в обычной семейной жизни у тебя периодически возникают разногласия с супругой. Так вы хоть с ней на время можете разойтись по разным комнатам и остыть. А на орбите куда деваться?" — подводил меня к сути проблемы мой собеседник. "Вот посмотри на этот график. Здесь отражено психологическое состояние экипажа в течение всего полета. По результатам первых длительных орбитальных полетов мы хорошо можем прогнозировать состояние микроклимата на борту и предсказывать те временные интервалы, когда между членами экипажа может произойти "раздрай". Хотя бы в силу того, что двум мужикам просто надоедает круглосуточно видеть друг друга на протяжении долгих месяцев. А тут еще какие-нибудь нестыковки при выполнении заданий Земли, и пошло-поехало, — улыбается он. — Поэтому за пару дней до даты возможного конфликта нам нужно стабилизировать ситуацию. И мы даем задание экипажу на проведение внеочередной проверки какого-нибудь блока аппаратуры".

 

"Вы двум "закипающим" на орбите мужикам навешиваете дополнительную работу и считаете, что они за это ЦУПу (Центр управления полетом) будут говорить спасибо?" — не понимаю я. Однако через минуту все становится понятно. Когда готовили в запуску, например, "Салют-7", в различные ниши бортовой аппаратуры станции на Земле были уложены десятки тубов с армянским коньяком 25-летней выдержки (тубы в данном случае это миллиграммные содержатели "продукта"). Естественно, про места этих "закладок" знал только ограниченный круг лиц, который и давал периодически команды на проведение "внеочередных" проверок того или иного блока. После них кривая на графике, характеризующая нарастание напряженности в отношениях между членами экипажа, стремительно шла вниз. До появления следующей предконфликтной ситуации (если она могла возникнуть) могло пройти около двух недель.

 

Естественно, в ходе многочисленных "регламентных" проверок аппаратуры бортовой запас коньяка на станции когда-то должен был закончиться. И тогда его восполняли с помощью транспортных кораблей "Союз". Были случаи, когда измотанному работой экипажу оператор ЦУПа во время сеанса связи настоятельно рекомендовал использовать во время обеда "Кавказский соус" (коньячный код) из 33-го контейнера, который только что прибыл на станцию вместе с очередным "грузовиком". В ответ оператора частенько посылали с орбиты в дальнюю даль... И лишь через несколько сеансов связи в ЦУПе слышалось: "Что же вы так мало "Кавказского соуса" положили!"

 

Зарубежные космонавты, летавшие на станцию "Салют-7" по программе Интеркосмос, рассказывали мне в деталях, как проходили встречи в космосе двух экспедиций, основной и посещения. Обычно советское телевидение, информируя об очередной стыковке пилотируемого космического корабля с орбитальной станцией, показывало следующие кадры: открывается люк стыковочного узла, и в станцию вплывают члены экспедиции посещения, которых радостно встречают местные долгожители. Улыбки, смех, объятия, краткий брифинг на борту, приветы оставшимся на Земле...

 

В действительности же операции после стыковки корабля со станцией и проверки стыковочного узла на герметичность проходили по следующему сценарию. Основной экипаж при задраенном люке вежливо интересовался, с чем прибыли гости. И когда из корабля по внутренней связи доносилось, что ни с чем, ему также вежливо советовали продолжать полет в таком же состоянии. Для того чтобы люк был открыт, нужен был "пропуск" на станцию. И этот "пропуск" везли с собой все экспедиции посещения. После некоторых препирательств, что предусматривалось неписанным, но свято выполняемым сценарием послестыковочных операций, командир экспедиции посещения сообщал на станцию, что у них "кое-что есть". После этих слов люк слегка приоткрывался, на станцию вплывала бутылка коньяка и только затем сама экспедиция посещения. Коньяк шел по кругу, и экспедиция посещения "прописывалась" на станции.