Cемья. Может ли она стать анахронизмом?

Об этой тревожной проблеме обозреватель нашего журнала Светлана Долгополова беседует с доктором политических наук, главным научным сотрудником института социологии, членом Совета при президенте России по правам человека Светланой Айвазовой.

 

 

- В XIX веке та традиционная семья, к которой мы сегодня апеллируем, была в первую очередь экономической единицей - чем больше детей в крестьянской семье, тем для нее лучше. Потому что это рабочие руки. Мужа и жену соединяли родители, опять же ориентируясь на то, насколько этот брак выгоден с экономической точки зрения. Семья была производственной и воспроизводственной единицей.

 

В российской семье до революции существовали четкие нормы. Это контроль со стороны общины, государства. Верховенство авторитета старших (бабушек и дедушек - родителей мужа) вместо авторитета мужа, свойственного "классической" патриархальной модели. Сильный акцент на материнской функции (мать - главная символическая фигура в семье). А вот нормы классического патриархата, закрепленные в российском дореволюционном праве, так и не стали определяющими в повседневной жизни российских семей.

 

В Европе существовал тип буржуазной семьи, основанной на частной собственности. Там глава семьи - отец, чье слово - закон. Он регулирует все отношения, и частная сфера в буржуазной семье отделена от государства, которое в нее никак не вмешивается.

 

- Но была и советская семья, из которой все мы вышли и которая, как многие продолжают считать, была окружена отеческой заботой государства.

 

- Советская семья очень интересна по своему типу, который сложился во многом под влиянием А.Коллонтай. В свое время она предложила сделать особый акцент на отношениях государства с женщиной, мотивируя это тем, что мужчина - частный собственник и замашки у него частнособственнические. А поскольку традиционная семья его в этом только поддерживает, то его место в семье должно занять государство. Отсюда и пошла вся социальная политика советского государства, поддерживавшего женщину путем предоставления ей льгот, пособий и дотаций на производство детских товаров. Велась особая линия на то, чтобы третьим углом в семейном треугольнике стало государство, чего никогда не было в российской традиционной семье. Там, как я уже говорила, было велико влияние бабушек и дедушек, которые и определяли правила и нормы поведения. В момент сдвига отношений между полами верх взяла "третья сила" - "государство-партия" или даже "государство-род". Происходила некая коррекция форм патриархального господства. Патерналистское государство, тяготевшее к тоталитаризму, возложило на себя функции "отцовской власти", отчуждая женщину от ее конкретного мужчины, мужа, отца, с тем, чтобы лишить его самих основ мужской идентичности.

 

Верховная власть вникала во все мелочи жизни, вплоть до браков, разводов и абортов, а ее главным поднадзорным был мужчина, отец семейства. Мы же помним, как легко могла жена пойти в партком, пожаловаться на него, и его карьере наступал конец. Советского мужчину уничтожали - каторжным трудом, нищенской зарплатой, существованием на грани выживания, наконец, арестами. А для советской женщины жизнь была вечным бегом с препятствиями в борьбе с трудностями. По сути, мужчина и женщина были в равной степени рабами одной и той же системы властных отношений.

 

В советское время позиции матери в семье укрепились, ее роль стала доминирующей, в результате чего отец был оттеснен на задворки семейной жизни и утратил свою функцию безусловного сакрального авторитета. Государство с помощью специального "льготного" или охранного законодательства для женщин заключило с последними своего рода "контракт", развившийся в отношения государственного патернализма. При этом подход к женщине как к представительнице "второго", не главного пола, сохранялся. Она всегда была как бы на подхвате - для дополнительного заработка в семье.

 

Одним из результатов такой политики на уровне массового сознания стал комплекс социального "не-самостояния" гражданина. В материнском типе воспитания на первом плане значатся навыки послушания, а не активности, что воспитывало социальное иждивенчество.

 

С демократических реформ 90-х годов отношения государства с женщиной были прерваны, и на его место было поставлено предприятие. Но предприятиям, перешедшим в частные руки, такая форма взаимоотношений была экономически не выгодна, и все социальные нагрузки они скинули на муниципальный уровень. Получилось так, что женщина осталась один на один со своим ребенком. Муж в семью еще не вернулся, а государство из нее уже ушло. В конце концов женщина поняла, что сама сможет справиться со всеми проблемами и одна воспитывать ребенка. Возникло новое представление о браке. И дело не в испорченности нравов, а в той конкретной социальной ситуации, которая у нас сложилась. Диверсификация форм семейных отношений напрямую связана с конкретно-исторической ситуацией и, конечно, с модернизацией.

 

- Эта модернизация коснулась всех цивилизованных стран. Как она конкретно отразилась на институте семьи. В чем основное отличие семьи современной от традиционной?

 

- В XX веке, особенно во второй его половине, семья перестает быть производственной единицей и выполняет только функции воспроизводства. Главный критерий, по которому люди сейчас вступают в брак, - это любовь и надежда на поддержку друг друга. От семьи ждут, чтобы она помогла раскрыть индивидуальность человека, а не старалась затопить ее, как это было в традиционной семье. Традиционная семья страшна была тем, что один человек - ее глава - стоял на плечах у всех остальных. Будем говорить откровенно: традиционная семья - это эксплуататорская семья не только для женщины, но и для остальных ее членов.

 

Правда, меркантильный интерес при мотивации современного замужества присутствует до сих пор. Не зря же глянцевые журналы дают такой совет: "Надо стать блондинкой, выйти выгодно замуж, развестись - и вы обеспечены на всю жизнь".

 

 

- Этот мотив стоит на втором месте. Иногда переставляют акцент и говорят, что главное для семьи - это дети. Но, как показывают наши последние социологические опросы, воспроизводственная функция как бы отодвигается. Главное, что происходит с браком в наши дни, - это то, что рождение детей отделяется от брака, семья перестает быть экономической единицей и становится сферой эмоциональных отношений, убежища, комфорта. Доказательством тому служит тот факт, что треть детей (29 процентов) у нас сейчас рождается вне брака. Увеличивается количество пар, которые не имеют детей: часть из них не может, а часть и не хочет их иметь. Появились супружеские пары, которые хотят жить только для себя.

 

Представления современных россиян уже весьма далеки от традиционализма. На вопрос о том, зачем человеку нужна семья, мы получили следующие ответы: "Для духовного роста. Для интеллектуального обмена. Для защищенности от внешнего мира. Для поддержки". Самым употребляемым словом в нормативно-ценностном наборе признаков семьи являлось прилагательное "взаимный" - взаимное уважение, взаимопонимание, взаимопомощь, взаимовыручка и т.д. Самыми редкими в наборе ответов оказались такие понятия, как мораль, моральные ценности, моральная поддержка, гармония, радость общения.

 

Семья для наших соотечественников - это скорее "линия оборонительных позиций", чем социально-экономическая единица или ячейка государства. Вмешательства последнего в сферу личных отношений они уже не хотят и могут позволить ему это сделать лишь в том случае, если речь пойдет о защите интересов кого-либо из членов семьи. Правда, такой подход не слишком повлиял на ограничение иждивенческих настроений, связанных с политикой государственного патернализма и проявляющихся, по меткому замечанию одного аналитика, во всеобщей "неистребимой тяге к льготам".

 

Другая отличительная черта нынешних внутрисемейных отношений - это их краткость, временность. Сегодняшний брак рассматривается россиянами как "контракт на время". Возможность перезаключения этого "контракта", то есть развод, осознается нашими согражданами как проявление их личной свободы. Очевидно, что интересы индивида, его свобода и автономия являются для наших людей более значимыми ценностями, чем ценность "семьи ради семьи".

 

 

- И у нас, и на Западе поворот идет в сторону партнерской семьи. Она существует (во всяком случае в идеале) на принципах уважения всех ее членов, в том числе и детей. Принята Международная конвенция о правах детей. Тем самым международное сообщество признало ребенка субъектом права в семье. Наши исследования показали, что четкого авторитета, который бы диктовал семье правила поведения, сейчас нет. Где-то это отец, где-то мать, где-то теща, а где-то свекровь. Идет тенденция к равноправию.

 

- Сейчас много пишут о том, что люди не спешат узаконить свои отношения и предпочитают иные формы супружеских отношений. Насколько широко это явление получило распространение в России?

 

- Как показали итоги большого социологического исследования "Женщины новой России", наряду с официальным браком широкое хождение получили различные формы гражданского брака. Так, молодые люди 17-25 лет предпочитают "иметь партнера", более старшая возрастная группа от 21 до 40 лет говорит о гражданском браке как о норме семейной жизни. Более 18 процентов молодых женщин утверждают, что им официальный брак вообще не нужен. Главное, чтобы рядом был спутник жизни. А еще 13 процентов молодых дам убеждены, что брак не имеет значения в жизни современной женщины, поскольку она сама в состоянии добиться всего, что для нее важно.

 

И у нас, и в Европе, и в Америке женщины часто готовы рожать детей в гражданском браке, но не готовы заключать официальный брак с мужчиной. Наметилась даже очень интересная тенденция - мужчины хотят жениться, а женщины замуж идти не хотят. Они стали более динамичными, оказались более приспособленными к новым условиям жизни. Женщина готова прокормить ребенка и поставить его на ноги, но ей совершенно не хочется нести какие-то экономические обязательства по отношению к мужчине. Это новое и поразительное явление. Причем его зафиксировал такой серьезный институт, как Роскомстат в своих прошлогодних исследованиях. Это опрокидывает все представления о распределении мужских и женских ролей в семье и обществе.

 

Все эти факты говорят о размывании традиционной единообразной нормы семейной жизни. Важно еще то, что реальное поведение людей меняется быстрее, чем происходит само осознание этих перемен.

 

- В Европе, в частности в ФРГ, сейчас очень распространены так называемые уик-энд-браки (когда супруги проживают на разных квартирах) и шаттл-браки (когда партнеры проживают в разных городах или даже странах). До нас эти новомодные веяния уже дошли?

 

- У нас среди людей пожилого возраста очень распространен гостевой, или дислокальный брак, кто как его называет. Это когда пары живут в разных квартирах, встречаются по выходным, проводят вместе отпуск. Разведенный по разным местам брак становится все более распространенным явлением и у нас, и на Западе. Эта тенденция является выражением стремления личности к уединению для восстановления собственных сил.

 

А вот второй тип брака я у нас не встречала, да и социологические исследования такую тенденцию пока не зарегистрировали. Но у меня есть подруга в Германии, которая замужем за польским художником. Она живет в ФРГ, он - в Польше. И их брак существует уже лет 10. Но это Европа с ее открытыми границами. Наши граждане не готовы зафиксировать в своем сознании такие отношения как форму брака. Для них это пока слишком непривычно.

 

- А как обстоят дела с разводами у наших граждан?

 

- Это самый интересный вопрос, на который мы натолкнулись в ходе своих социологических исследований "Власть и народ в России", которые проводились с 1995-го по 2005 год. Я отвечала в нем за раздел "Семья". Нам стало ясно, что в семейных отношениях каждый индивид - как мужчина, так и женщина - проходит своеобразный тренинг по осуществлению свободы. Развод позволяет человеку почувствовать себя достаточно свободным. Развод - это мерило общественной свободы. Ни в одной другой сфере российский человек не чувствует себя настолько свободным и практикующим эту свободу, как в сфере разводов. Когда мы задали вопрос: а не лучше ли для изменения демографической ситуации в стране запретить разводы, 99 процентов респондентов высказались против этого.

 

В 90-е годы, когда положение в обществе было нестабильным, наблюдался рост разводов. Любой экономический кризис вызывает и кризис семейных отношений. Это процесс естественный. Последнюю пару-тройку лет бракоразводный процесс стабилизировался. Экономическая стабилизация привела и к стабилизации разводов тоже.

 

- Может, современному человеку семья уже и не нужна, и она является только тормозом для его духовного развития?

 

- Все зависит от содержания семейных отношений. Если у мужа и жены хорошие отношения, то у них наблюдается стремительный карьерный рост, открываются перспективы, а взаимная поддержка дает им мощный толчок. Если же в семье неполадки, то тогда семья - самая совершенная форма ада. Не зря же Жан-Поль Сартр сказал в свое время: "Другой - это ад". Но это говорит только о том, что ему с "другим" не повезло.

 

В любом случае семья пока еще остается формой жизни людей. Но идет расслоение разных форм брачных отношений, что свидетельствует о модернизации повседневной жизни. Когда принимаются решения по нацпроектам, по демографической политике, надо исходить из реальностей, из того, что происходит в социуме, а не из того, что кому-то хочется. Кое-кто сейчас призывает к возрождению традиционной семьи. Но это невозможно. Поезд уже ушел. Сейчас ездят на "Мерседесах", а не на лошадях. Точно так же меняются и формы отношений между людьми.

 

- Что должно в первую очередь сделать государство при проведении демографической политики и реализации национальных проектов?

 

- Надо сказать, что оно вовремя нащупало болевую точку и среагировало на это, выбрав нацпроекты приоритетным направлением. При разумной экономической политике демографическая ситуация у нас может в корне измениться. Установка должна делаться не на "материнский капитал", то есть на единовременное пособие, а на систему оплаты труда. Если в зарплату взрослого человека будет заложен хотя бы один иждивенец, тогда она будет стимулировать рождаемость. Судя по опросам, наши граждане хотят иметь больше двух детей - 2,5 ребенка (в Европе 1,5). Нереализованность этой потребности связана с одной проблемой - люди осознают, что они не могут качественно поднять детей на ноги. Современный человек должен учиться всю жизнь, потому что жизнь меняется стремительно. И он должен выжить в этом мире. Если же у него изначально нет таких знаний, он становится лишним. Так вот, я думаю, что расслоение в обществе будет идти по этому показателю - насколько человек окажется способным переучиваться. Новый классовый конфликт будет не между теми, кто владеет средствами производства, а между теми, кто способен овладевать современными формами знаний, переучиваться и соответствовать запросам рынка труда, и теми, кто не способен отвечать на новые вызовы времени.