По следам похищенных сокровищ

Этот документ, отпечатанный шесть десятилетий назад на старенькой пишмашинке секретаршей, которая, должно быть, изрядно устала и неровно била по клавишам, долго пролежал в тиши спецхрана. И только в середине 90-х годов был рассекречен. За этим актом стояло канительное согласование и шуршание бумаг, перемещающихся из одного руководящего кабинета в другой. Однако конечный результат оказался простым и наглядным -- перечеркнутая надпись "Секретно" в правом верхнем углу отчета о работе Уполномоченного Комитета по делам культпросветучреждений при Совнаркоме РСФСР по Советской зоне оккупации Германии.

 

Этим уполномоченным был Алексей Дмитриевич Маневский, возглавлявший одновременно научно-исследовательский институт музееведения. Его отчет, над которым он работал в 1946 году, хранится в фонде А-534 Государственного архива Российской Федерации. Особую ценность документу придает то обстоятельство, что являясь, по сути, научно-аналитическим исследованием, он в то же время словно опален войной -- сохраняет неповторимые приметы первых послевоенных дней. Отдельные публикации немецких историков, затрагивающие проблему перемещенных культурных ценностей, порой содержат подробности, возможно, почерпнутые в "отчете Маевского". Российских же исследователей он, как ни странно, нисколько не заинтересовал.

 

Так что с рассказом о некоторых эпизодах поисковой работы этой музейно-библиотечной группы в поверженной фашистской Германии читатели "Эха планеты" знакомятся впервые и, что называется, из первых уст.

 

6 мая 1945 года Комитет по делам культпросветучреждений (будущее министерство культуры РСФСР. -- Прим. Н.П.) направил в Берлин группу специалистов на поиски похищенных нацистами на территории СССР музейных и библиотечных ценностей. Руководил поисковиками Алексей Дмитриевич Маневский, его заместителями были Маргарита Ивановна Рудомино, директор библиотеки иностранной литературы, носящей ныне ее имя, и Николай Николаевич Поздняков, заместитель директора Политехнического музея. Несколько позже к ним присоединились еще два библиотечных работника. В Москве хорошо знали, что немцы по традиции во все времена с особым уважением относились к любому человеку в военной форме, поэтому нашим поисковикам были на время присвоены офицерские звания. Довольно высокие: Маневский и его зместители носили погоны подполковников.

 

Наряду с розыском похищенных историко-культурных ценностей, группе Маневского предстояло также проводить отбор произведений искусства и немецкой литературы для пополнения в порядке частичной компенсации отечественных музейных и библиотечных фондов, понесших тяжелейший урон в результате фашистской агрессии. Эта операция, отвечающая нормам международного права, в юрипруденции именуется "компенсаторной реституцией".

 

Работа предстояла огромная, не имевшая прецедентов в истории. Поэтому еще в Москве, готовясь к поездке в Берлин, Маневский постарался создать некий информационный банк данных, хотя такого термина тогда еще не существовало. На руках у него были не только наспех составленные и заведомо неполные списки утраченных советских музейных ценностей, но и указатель крупнейших музеев и библиотек Германии с перечнем наиболее ценных коллекций.

 

В то время на германской территории работало несколько советских поисковых групп от разных ведомств, которые занимались розыском похищенных предметов культурного достояния нашей страны. Там были представители от Комитета по делам искусств, Главного архивного управления, Академии наук СССР, Академии наук УССР и других учреждений. К сожалению, об их самоотверженной, требующей немалого мужества деятельности в отечественной историографии практически нет никаких сведений. Исключение составляет "отчет Маневского", подготовленный для руководства Комитета по делам культпросветучреждений. Поэтому документ шестидесятилетней давности имеет особую историко-фактографическую значимость.

 

В течение первых трех недель, с 10 по 29 мая 1945 года, музейно-библиотечная группа во главе с Маневским работала в западных районах Большого Берлина. Осмотр предполагаемых мест укрытия культурных богатств проводился в большой спешке, поскольку эта часть города должна была вскоре перейти в ведение союзников. Терять время было нельзя. Аналогичные поиски весьма энергично вели американцы, хотя страна, которую они представляли, в войне не потеряла никаких художественных ценностей, зато многие "нашла".

 

Пожалуй, это был самый трудный и опасный период в работе наших поисковиков. Боевые действия считались законченными, но рвануть могло в любом месте и в любой час. Целые кварталы города были еще объяты пожаром, многие здания оставались заминированными, а кое-где в подвалах и подземных ходах, по которым с риском для жизни приходилось пробираться команде Маневского, даже укрывались разрозненные группы фашистов. Все это Алексей Дмитриевич педантично фиксировал в своих полевых блокнотах, а позднее переносил подробности в сводный отчет, который местами напоминает походный дневник.

 

Вот, к примеру, как описывал Маневский посещение Дома летчика в Берлине: "Помещение 10 мая 1945 г. стояло безнадзорно и в нем среди разрушений прятались немцы. Попытку собрать некоторые документы пришлось прекратить из-за явной опасности пребывания тут всего двух человек". Со схожей ситуацией поисковики столкнулись спустя два дня в здании Музея Высшей Художественной школы на улице Харденбергштрассе, 36. "Обследовать все подвалы этого огромного здания, соединенного подземными ходами с другими домами квартала, примыкавшего к Тиргартену, где еще были остатки фашистских отрядов, нам тогда не удалось, -- пишет Маневский. -- Только что назначенный комендант здания заявил, что там в подвалах еще находятся нацисты и пытавшиеся накануне туда проникнуть наши бойцы были убиты".

 

Несмотря на все трудности и каждодневный риск, поиски похищенных гитлеровцами художественных сокровищ принесли свои плоды. В первые же дни пребывания в германской столице Маневский обнаружил в здании Естественнонаучного музея имущество Академии наук Украины, которое было вывезено из Киева в 1942 году. В общей сложности было обнаружено около 800 книг и ящик с негативами из института биологии и зоологии, 8 ящиков гербария и 8 ящиков этимологических коллекций одного из киевских научно-исследовательских институтов.

 

Специализированные фашистские зондер-команды вывозили из разоренной советской страны все, что попадало в поле их зрения. А потом награбленное сортировалось по профилю и распределялось по немецким музеям. Так, в Ботаническом музее Берлина были найдены гербарии Воронежского, Харьковского и Тартуского университетов, вывезенные из СССР в 1942--1943 годах. А несколько позже в шахте Берлеб вблизи Штасфурта были обнаружены 230 ящиков Одесского Государственного архива.

 

На складе военной комендатуры города Мюльберга группа Маневского наткнулась на 40 ящиков с экспонатами Новгородского государственного музея. Там же, в пригородном замке Мариенкирхе, нашлись иконостас и Царские врата Софийского Новгородского собора, отдельные иконы и музейно-церковные предметы из Новгородского, Псковского и Порховского музеев. В компанию к ним попал и комод из пригородных дворцов Ленинграда. Все эти предметы были снабжены экспозиционными этикетками на немецком языке, а некоторые иконы были даже отреставрированы. Это свидетельствовало о том, что из награбленного богатства немцы где-то проводили выставку и, следовательно, в замке хранилась лишь часть экспозиции.

 

Неожиданная находка ждала Маневского в особняке Геббельса, расположенном в фешенебельном районе Берлина Ваннзее. Алексей Дмитриевич побывал там 17 мая, уже после того, как ценные вещи мебель были вывезены оттуда трофейными командами -- у них тоже была своя поисковая программа. В апартаментах главного пропагандиста Третьего рейха среди разного хлама обнаружилась подлинная жемчужина -- ваза Императорского фарфорового завода с инвентарным музейным номером и шифром "ТГМ" (Тверской губернский музей).

 

Помимо владений Геббельса группе Маневского предстояло обследовать несколько десятков особняков и частных квартир, принадлежавших другим главарям Третьего рейха и бежавшим нацистским бонзам. Как правило, все эти помещения были уже разграблены местным населением. Единственным, что пощадили мародеры, были домашние библиотеки. Книги на черном рынке, возникшем в Берлине, не котировались: для выживания требовался иной товар.

 

Впрочем, уцелевшие библиотеки по своему составу особой ценности не представляли. Среди фашистской верхушки библиофилов было явно маловато, их книжные собрания носили случайный характер. Лишь изредка попадались отдельные ценные издания по искусству с "красивыми картинками" и полные собрания сочинений немецких классиков, которые, судя по их состоянию, редко снимались с полок.

 

На общем фоне заметно выделялись особняки фельдмаршала Браухича и рейхсминистра по делам науки, образования и культуры Руста, который после крушения Третьего рейха покончил с собой. Жилище последнего можно было принять за антикварный магазин. Хотя к тому времени наиболее ценное имущество было вывезено трофейной бригадой на склад Центральной военной комендатуры, Маневскому удалось обнаружить в особняке подлинные раритеты -- две античные вазы V века, фарфоровый сервиз английских заводов начала XIX века, отдельные предметы из серебряного сервиза, гравюры, старинный резной шкафчик и шесть старопечатных книг.

 

Неожиданные находки ожидали поисковиков в подвалах разрушенного здания Гестапо -- целые штабеля книг. Большая часть из них, судя по штемпелям, принадлежала различным масонским ложам Германии, деятельность которых была запрещена нацистами. Помимо этой литературы в мрачном подземелье находились журналы на английском языке, издававшиеся еврейскими общинами в Англии Америке, литература по фрейдизму, который в фашистской Германии также был вне закона. По-видимому, все эти конфискованные книги проходили у гестаповцев по разряду "вещдоков".

 

В этом эклектичном собрании попадались и библиографические редкости: скажем, экземпляр первого издания "Записок Пикквикского клуба" с вложенным в него подлинным письмом Дикенса или ноты, принадлежавшие знаменитому пианисту Артуру Рубинштейну...

 

 Во время поисков Алексею Дмитриевичу и его коллегам порой приходилось сталкиваться и с неожиданными проблемами, требующими особенно вдумчивого, деликатного подхода. Вот один из примеров -- выдержка из отчета Маневского, заслуживающая внимательного прочтения:

 

"Кафедральный собор. Берлин, Люстгартен.

 

В этом соборе, называемом "Дом", погребены представители Гогенцоллернов. Т.к. некоторые могилы были повреждены авиабомбами, а немцы хотели привести их в порядок, то Центральная Комендатура Берлина просила нас дать свое заключение.

 

При осмотре 9 июля 1945 г. было решено, что хотя в могилах коронованных лиц XVIII--XIX вв. и могут быть найдены некоторые драгоценности, но те историко-научные ценности, которые при этом могли бы быть обнаружены, не оправдывают производства археологических раскопок".

 

Алексею Дмитриевичу, несомненно, приходилось учитывать особенности менталитета военных чинов из Центральной комендатуры и он, отвечая на их запрос, сумел найти доводы, которые позволили сохранить покой старых могил. Для сравнения хотел бы напомнить, что немцы, захватив в 1941 году Псков, действовали иначе. Они, не колеблясь, вскрыли и разграбили в Троицком соборе погребения великих князей, правивших в древнем русском городе. Сведения об этом содержатся в архивных документах Оперативного штаба "Рейхсляйтер Розенберг" (Картотека "Z", карточка 81), о которых мне уже доводилось рассказывать.

 

Но вернемся в Германию... В счет репараций была изъята и вывезена в Советский Союз большая часть библиотеки графов фон Харденберг, находившаяся в их родовом замке. Это книжное собрание было основано Карлом Августом фон Харденберг (1759--1822), занимавшим в свое время пост канцлера Пруссии. Его последний владелец Карл Ганс фон Харденберг (1889--1957) в годы Второй мировой войны был полковником Вермахта. Критически относясь к нацистскому режиму, он принял участие в заговоре против Гитлера. После неудачного покушения на фюрера 20 июля 1944 года полковник Харденберг был арестован Гестапо и заключен в концлагерь Заксенхаузен. Однако об этой странице его биографии Маневский в то время, по-видимому, не знал.

 

Сегодня книги из собрания графов фон Харденберг хранятся в Российской национальной библиотеке в Петербурге и частично в Москве, в библиотеке иностранной литературы.

 

Наследник полковника-антифашиста граф Фридрих Карл фон Харденберг дважды обращался в правительство ФРГ с просьбой оказать ему помощь в обнаружении и возврате семейной библиотеки. Российская сторона с пониманием отнеслась к этой проблеме, и не исключено, что уже в этом году книги возвратятся в Германию.

 

Нельзя отрицать, что в деятельности советских поисковых групп, работавших в экстремальных условиях, случались ошибки. Но столь же очевидно, что во многих случаях именно они предотвращали верную гибель культурных ценностей. Так, например, свыше сорока тысяч книг библиотеки Потсдамского военного архива оказались погребенными под развалинами разрушенного здания. С помощью Советской комендатуры Маневскому удалось в авральном порядке организовать раскопки. Расчистка завалов позволила спасти значительную часть книжных богатств.

 

Чрезвычайно важную роль в обеспечения сохранности крупнейших библиотек Германии сыграл прославленный полководец маршал Георгий Жуков. В годы войны знаменитый памятник "Битва народов" в Лейпциге был превращен в гигантское книгохранилище. В башне монумента хранилось около миллиона книг из библиотеки Лейпцигского университета. По приказу Жукова все они были возвращены учебному заведению.

 

Многим обязана советскому маршалу и Национальная библиотека (Deutsche Bucherei). Расположенная в том же Лейпциге, она считалась главным хранилищем всей печатной продукции Германии. Начиная с 1913 года ей передавали обязательный экземпляр каждой вышедшей книги все немецкие издательства. Это правило педантично выполнялось и в годы войны, причем обязательные экземпляры поступали даже от тиражей, выпускавшихся на временно оккупированной территории Советского Союза.

 

Фонд Deutsche Bucherei превышал два миллиона книг. Большая часть из них в 1943--44 годах была вывезена в пригородные замки. Однако уже в августе 1945 года по приказу Жукова началась реэвакуация фондов, и работа национального книгохранилища возобновилась.

 

А вот что писал Маневский о другой знаменитой библиотеке, принадлежавшей Берлинскому университету: "Помещение библиотеки от бомбардировки не пострадало и все собрания полностью сохранились. С первых же дней вступления Красной Армии в Берлин был выставлен воинский караул. Специальным приказом маршала Жукова вход в библиотеку и изъятие книг запрещены".

 

Следует также отметить, что все фонды библиотеки Прусской Академии Наук, укрытые гитлеровцами в шахтах Племинц и Витерсхаль, а также в городе Мейссене по решению Советской военной администрации были возвращены прежнему владельцу.

 

И все же сейчас, по прошествии времени, трезвый анализ свидетельствует, что далеко не все решения Советской военной администрации, касавшиеся судьбы культурных ценностей Германии, были оправданными. Конечно, наша страна, разграбленная фашистскими оккупантами, имела моральное и юридическое право на компенсацию потерянных художественных богатств. Но были и очевидные перехлесты.

 

Трудно, скажем, понять, для чего требовалось вывозить в таком огромном количестве (466 ящиков!) этнографические и археологические коллекции из германского Музея народоведения? И так ли уж были необходимы нам театральные костюмы, хранившиеся Музее Высшей художественной щколы? Стыдно признаться, но спустя несколько десятилетий все эти изъеденные молью экспонаты были выброшены из Бахрушинского музея на помойку.

 

Наверное, не следовало изымать и мемориальные вещи из музея Александра Гумбольдта, который к тому времени изрядно пострадал от мародеров. Замок Гумбольдтшлосс, где жил и работал великий естествоиспытатель, в конце войны оказался без присмотра. В результате этого музейные экспонаты растащило местное население.

 

Хаос, царивший в замке, ярко описал а своем отчете Маневский: "В рабочем кабинете посреди комнаты валялся рукописный письменный стол ученого. В тумбочки этого стола были вмонтированы несгораемые сейфы, которые были взломаны и валялись тут же. При этом сами тумбочки были уничтожены, и девять рукописных журналов-дневников путешествий Александра Гумбольдта, очевидно, находившихся в сейфах, валялись тут же на полу. Из остальной мебели был опознан диван ученого. В целях сохранения мемориальной мебели она была взята на нашу базу, а в декабре 1945 г. была передана в Берлинский естественнонаучный музей".

 

Казалось бы, таким же образом надлежало поступить и с музейными экспонатами. Но этого не произошло. В Советский Союз были отправлены дневники, которые вел Александр Гумбольдт во время своего путешествия по России в 1826--29 годах. По тому же адресу, как свидетельствует отчет Маневского, отправилось собрание картин и гравюр, около трех тысяч книг, а также коллекция античных скульптур. Девять из них, вывезенных немецким ученым из Греции и Италии, считались украшением Губольдтшлосса.

 

Несколько сотен книг из собрания Гумбольдта и два его рукописных дневника сейчас хранятся в Российской государственной библиотеке. А судьба коллекции античных скульптур остается непроясненной. В Государственном Эрмитаже вместо девяти древних изваяний находятся лишь их гипсовые слепки. Выглядит это странно: неужели Алексей Дмитриевич Маневский, продолжительное время занимавший должность начальника Управления музеев Наркомпроса, не сумел отличить гипс от мрамора?

 

Осматривая берлинские музеи, многие из которых были превращены в руины, Маневский пришел к выводу, что наиболее ценные коллекции были "умышленно спрятаны" или вывезены. И он не ошибся. Проверка показала, что огромное количество ценностей из Берлина, а также из Лейпцига, Бремена, Любека, Магдебурга, Галле и других городов было укрыты в соляных шахтах, расположенных вокруг Магдебурга.

 

Самым крупным хранилищем являлась шахта "Граф Мольтке". Там гитлеровцы спрятали 200 вагонов архивных документов, шесть вагонов книг Прусской государственной библиотеки, часть библиотеки Прусской Академии наук, большую часть фондов Государственной фототеки, археологические собрания Музея древнейшей и древней истории. Там же оказались сокровища Берлинского Цейхгауза, крупнейшего на континенте военно-исторического музея, который обладал исключительным по полноте собранием предметов западноевропейского вооружения всех времен.

 

Более двух месяцев шахта "Граф Мольтке" находилась под контролем вооруженных сил США, а в начале июля 45-го была передана Советской военной администрации. За это время американцы потрудились на славу -- успели извлечь из подземелья и вывезти к себе на Висбаденскую базу трофейного имущества 120 ящиков с коллекциями Цейхгауза, экспонаты Берлинского музея народоведения, древние рукописи из коллекции Прусской Академии. В спешке, а может, по недосмотру, американские союзники забыли прихватить с собой 13 ящиков с ценностями Берлинского Цейхгауза. Когда Маневский вскрыл эту "тару", то поразился: в ящиках оказались ордена Наполеона, фельдмаршальский жезл и награды Мольтке, ордена фельдмаршала Блюхера, драгоценности Фридриха Великого, рыцарское оружие и обмундирование немецких войск XVIII--XIX веков.

 

Естественно задаться вопросом, какой же оказалась дальнейшая судьба сокровищ Берлинского Цейхгауза? Кое-что, но далеко не все известно. Ордена Наполеона и фельдмаршала Блюхера сейчас хранятся в Историческом музее в Москве и довольно часто экспонируются. Кстати, награды Бонапарта представлены на развернутой в Историческом музее выставке "Отечественная война 1812 года". А вот куда "уплыли" 120 ящиков, хранившихся на американской базе в Висбадене, можно только догадываться.

 

Подводя итоги работы своей группы за полугодие, Маневский отмечал, что "до 1 января 1946 года на Берлинскую базу поступило и там было подготовлено к отправке в СССР 5665 ящиков" (примета времени: в то время культурные ценности мерили исключительно ящиками. -- Прим. Н.П.). Содержимое их по большей части составляли книги.

 

В тот момент Александр Дмитриевич, конечно, не мог знать, где нацисты спрятали огромный массив историко-культурных ценностей, вывезенных с оккупированных территорий Советского Союза. Значительно позже было установлено, что они оказались в американской оккупационной зоне, на юго-западе Германии. Но это тема отдельного разговора.